Ильдар Габдрафиков: Мои публикации оказались «неудобными» для прежнего руководства Башкирии

Ниже предлагаем интервью с сотрудником Института этнологических исследований Уфимского научного центра Российской академии наук, региональным экспертом Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов Ильдаром Габдрафиковым.

— Ильдар Махмутович, как ученый вы известны в России и за ее пределами. В чем заключается ваша работа, сфера ваших научных интересов?

— С 1993 года и по настоящее время я работаю в Институте этнологических исследований Уфимского научного центра Российской академии наук. Имею более 200 научных публикаций, в том числе две монографии. Мои научные работы также опубликованы в США, Японии, Германии, Венгрии. Являюсь активным участником различных международных научных форумов, проходивших в США, Великобритании, Германии, Израиле, Испании, Франции, Финляндии, Японии и т.д.

В 1996 – 1998 годах в качестве заместителя руководителя творческой группы участвовал в разработке проекта государственной программы «Народы Башкортостана» под руководством члена-корреспондента РАН Раиля Гумеровича Кузеева. Член (секретарь регионального отделения) Российской ассоциации политической науки (с 1998 года), член Ассоциации этнологов и антропологов России (с 1996 года).

Сфера моих научных интересов разнообразна: региональные политические режимы, местное управление и местное самоуправление, этнополитические, этносоциальные, этноконфессиональные процессы в республиках РФ, этнологический мониторинг.

Более 17 лет являюсь региональным экспертом Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, основатель и руководитель которой — известный ученый и общественный деятель академик Валерий Тишков.

— Почему ваши научные статьи, опубликованные в научных российских и зарубежных сборниках, расцениваются порой как острая публицистика?

— Дело в том, что я, исполняя свои служебные обязанности, исследую такую тонкую и чувствительную сферу общественной жизни, как межнациональные отношения. Эта тема всегда вызывает всплеск эмоций, и эти эмоции не всегда являются позитивными. Как правило, когда люди начинают говорить на эту тему, чувства подчас возобладают над рассудком.

У нас есть свои методики сбора информации, в том числе система индикаторов, оценивающих состояние дел в этой сфере. Одним из действенных методов является метод включенного наблюдения. Для того, чтобы понять проблему, надо смотреть на нее изнутри, быть частью изучаемого явления.

Поэтому мне часто приходится общаться не только с учеными, экспертами, но и с политиками, общественными деятелями, оппозиционерами, чтобы глубже и полнее понять изучаемое явление. Диалог, а порой и полемика с ними при существующих условиях не может не восприниматься как публицистика, хотя таковой по сути не является.

— Именно за эти публикации, как оказалось, «неудобные» для определенных лиц в прежнем руководстве РБ, вы и были привлечены к уголовной ответственности?

— Меня обвиняют в участии в экстремистском сообществе, а именно — в работе сайта «Уфа губернская». 4 августа 2009 года Следственное управление Следственного комитета при Прокуратуре РФ по Республике Башкортостан предъявило мне и еще трем гражданам обвинение в совершении уголовных преступлений по ст. 280 и 282 УК РФ и на основании судебного решения взяло нас под стражу. Однако 13 августа 2009 года Верховный суд РБ отменил решение суда нижестоящей инстанции о помещении нас в СИЗО в связи с грубыми и многочисленными нарушениями закона. Таким образом, мы 10 дней незаконно находились на тюремных нарах. Об этом широко сообщалось в ведущих российских и зарубежных СМИ. В августе 2010 года уголовное дело было передано в суд и в настоящее время идет судебный процесс по нашумевшему уголовному делу блогеров.

— Поясните, в чем именно вас обвиняют, как шло расследование дела?

— У меня проблемы начались в апреле 2008 года, когда Премьер-министром Правительства Башкирии был назначен Раиль Сарбаев. Уголовное дело было возбуждено 8 мая 2008 года. Тогда же у меня прошли первые обыски и изъятия компьютеров и научной литературы. Вот уже третий год большая группа оперативников и следователей занимается поиском мнимого экстремизма в статьях, опубликованных на некоторых сайтах, отвлекаясь от более важных дел по борьбе с настоящей преступностью и настоящим экстремизмом.

Меня обвиняют в участии в экстремистском интернет-сообществе. Изучение документов, содержащихся в 37 томах уголовного дела, полностью подтвердило мое предположение о том, что оно было сфабриковано по заказу высшего руководства Башкирии, а если быть точнее – теперь уже бывшего Премьер-министра Раиля Сарбаева, который уже в первые дни своего пребывания на этом посту в апреле 2008 года дал письменное поручение тогдашнему министру внутренних дел РБ Рафаилу Диваеву возбудить уголовное дело против сайта «Уфа губернская» и «наказать авторов публикаций по всей строгости закона за дискредитацию руководителей республики». В нашем распоряжении имеется также ответное письмо Рафаила Диваева, который обещает премьеру выявить и наказать «экстремистов».

Мы уверены, что Раиль Сарбаев в своем письме совершенно правильно указал, что истинной причиной для уголовного преследования является «дискредитация политики руководства республики», а не те комментарии, которые следствие приписывает нам.

— Сколько комментариев приписывается вам? И вообще – каково ваше участие в работе этого сайта?

— Мне инкриминируют всего лишь один комментарий. Якобы с моего компьютера был отправлен комментарий о том, что местного молодежного лидера Артура Идельбаева и его команду надо изолировать, так как они снова угрожают Москве второй Чечней. Но приписывать мне антибашкирские комментарии — это полнейший нонсенс. Поскольку я сам наполовину башкир — моя мама по национальности башкирка, то и писать нечто антибашкирское я не мог по определению.

— Что довелось испытать лично вам и вашим близким во время вашего ареста?

— 4 августа 2009 года оперативники из Центра «Э» задержали меня на улице, когда я сидел на скамейке и мирно беседовал со стариками из нашего подъезда. Это потом следователь написал в своем протоколе, что задержали меня «на месте совершения преступления». Применив силу, заставили зайти домой и провели обыск, изъяли два компьютера, мой и девятилетней дочери, электронные носители, телефоны и все документы, которые нашли в моей квартире. Затем силой увезли в Центр «Э», якобы для оформления документов, оттуда прямо в СИЗО. При этом оперативники мне даже не разрешили позвонить моей жене, родственникам или друзьям. Моя семья, жена с девятилетней и двухлетней дочками в это время находилась за городом. Близкие двое суток не знали, где я нахожусь, что со мной. В багажнике моей машины так и остались продукты и детское питание, которые я не успел им привезти.

— Какой была реакция ваших друзей и коллег на ваш арест?

— Когда мои друзья узнали, что меня задержали, а через два дня посадили в СИЗО, то они первым делом наняли адвоката и позвонили Валерию Тишкову, сопредседателю комиссии по межнациональным отношениям и свободе совести Общественной палаты Российской Федерации, директору Института этнологии и антропологии РАН, руководителю Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. Тишков сразу же подписал открытое Заявление, в котором указал буквально следующее: "Зная Ильдара Габдрафикова на протяжении многих лет лично, а также по его научным публикациям в трудах Сети этнологического мониторинга и Института этнологии и антропологии РАН, считаю данное обвинение недоразумением, а задержание Габдрафикова в качестве меры пресечения чрезмерным действием со стороны органов прокуратуры. Габдрафиков является единственным кормильцем семьи с двумя малолетними детьми и с престарелой матерью на его иждивении. Он не может оказать давление на свидетелей, скрыться от правоохранительных органов и тем более совершать опасные для общества действия. Считаю, что Ильдар Габдрафиков должен быть немедленно освобожден под подписку о невыезде".

Не остались в стороне и коллеги из Башкирии. 11 августа 17 ученых республики выступили в нашу защиту. Они обратились с открытым письмом к председателю комиссии по контролю за деятельностью правоохранительных органов Общественной палаты РФ Анатолию Кучерене. 12 августа на совместном заседании Совета региональной национально-культурной автономии татар РБ и Исполкома «Конгресс татар Башкортостана» было принято письмо на имя Президента России с просьбой о содействии в освобождении ученых «из плена».

— Поговаривают, в дело вмешался и Госдеп США?

— Действительно, Государственный департамент США в своем ежегодном докладе о соблюдении прав человека в мире, обнародованном 11 марта 2010 года, отметил наш случай как факт преследования властями граждан по политическим мотивам (http://www.state.gov/g/drl/rls/hrrpt/2009/eur/136054.htm)

— Чем, на ваш взгляд, может закончиться дело?

— Безусловно, государство должно ограждать своих граждан от экстремизма. Противопоставление людей по национальному или иному признаку, а тем более оскорбление должны решительно пресекаться. Но экспертные заключения по публикациям на сайте «Уфагубъ» свидетельствуют, что они не являются экстремистскими. Что касается комментариев, то это суду ещё надо доказать, кем они писались. Я и мой адвокат видим, что у следствия весьма тенденциозная доказательная база. Поэтому есть уверенность, что суд расставит все по местам. В конце концов, справедливость обязательно восторжествует, и вы узнаете всю правду об этом скандальном деле.

— Но довольно о грустном. Что для вас этнология? Как вы в неё пришли?

— Этнология – это особая наука, в которой главным методом исследования является непосредственный контакт с объектом исследования, т.е. предполагается живое общение с людьми. В этом и преимущество данной методики, например, перед чисто социологическими методами, предполагающими анализ сухих, часто оторванных от конкретного человека цифр.

Мой путь в этнологию оказался довольно прямым. Родился я в селе Чекмагуш Чекмагушевского района БАССР в 1965 году. Этот район по составу однородный и на 90% татароязычный. С русским языком я познакомился и начал осваивать его только в школе, хотя и там татарский язык и татарская речь были доминирующими, кроме, пожалуй, уроков русского языка и литературы.

Сейчас, по прошествии трех десятков лет, вспоминаю, что в школьные годы я почти не задумывался, какой же я национальности, меня мало интересовало мое этническое происхождение.

Видимо, так бы все и продолжалось, если бы не одно «но». Мой школьный учитель истории Халит Ахметович Хазиахметов привил мне любовь к истории. Этот предмет меня так увлек, что после окончания средней школы в 1982 году я, не задумываясь, подал свои документы на исторический факультет Башкирского государственного университета. Именно с этого времени пробудился во мне интерес к этнологической науке. Тем более, что буквально с первых дней учебы на истфаке нам начали читать лекции по этнографии. Это послужило очень большим стимулом к тому, что я начал интересоваться своим происхождением, происхождением народов, представители которых теперь меня ежедневно окружали, с которыми я дружил. После второго курса, в 1984 году меня призвали в армию. Попал я служить в Казахстан — на Байконур, в космические войска. Это был настоящий котел народов, мозаика, калейдоскоп, как хотите. Это было своего рода государство в государстве – Советский Союз в миниатюре. Для меня как для будущего ученого два года армии были полевой практикой по этнографии, как будто меня специально туда послали, чтобы я своими глазами, методом включенного наблюдения, мог погрузиться в богатый мир этнических культур.

В 1986 году я снова вернулся в родной университет. Теперь у меня было уже твердое решение, что курсовую, а затем и дипломную работу я буду писать только по этнографии.

Для дипломной работы я взял тему «Динамика межнациональных браков в СССР на современном этапе». По счастливой случайности, когда я уже был на 5-м курсе, нашей группе назначили спецкурс «Межнациональные отношения в СССР», и читал его профессор Раиль Гумерович Кузеев. Когда настало время защиты дипломных работ, летом 1989 года, Кузеев оказался председателем Государственной экзаменационной комиссии. Сразу же после окончания защиты дипломных работ он подошел ко мне и спросил, куда я распределился и чем намерен заниматься после окончания университета. Я ему сказал, что распределился в район и буду учителем истории в школе. Тогда он предложил мне поддерживать с ним контакты, не теряться, и, если будет желание, в будущем попробовать заняться наукой под его руководством. Уже той же осенью я оформил заочное соискательство, определился с темой будущего диссертационного исследования и начал изучать литературу. И уже при первой же возможности, в феврале 1990 года, я в школе нашел себе замену и перебрался в Уфу. С тех пор моя карьера связана с Институтом этнологических исследований УНЦ РАН. Тогда он назывался отделом народов Урала с Музеем археологии и этнографии, структурно входил в состав Института истории, языка и литературы БНЦ УрО АН СССР. В этом Институте, который для меня стал по-настоящему родным, я учился в аспирантуре, работал и стажером-исследователем, завхозом, научным сотрудником, заведующим отделом, ученым секретарем, заместителем директора по научной работе. В Институте прошли лучшие годы моей жизни.

— И последний, несколько неожиданный вопрос. Вы «западник»-демократ или патриот России?

— Поездив по миру, побывав и на Западе, и на Востоке, я убедился, что все человечество движется в сторону демократии, гражданского общества и безусловного приоритета прав человека. Россия в этом плане не исключение. Просто разные страны достигли разных успехов в деле строительства демократического общества.

Уверенно могу сказать одно: успеха в экономике, обустройстве своей жизни добились те страны, в которых больше демократии, больше уважения к правам и нуждам человека, где меньше коррупции и есть уважение ко всем культурам и языкам. Я верю, что Россия имеет огромный потенциал развития и что за ней будущее. Поэтому я одновременно и патриот России, и демократ. Здесь нельзя ставить знак тождества между словами «западник» и «демократ», так как демократия – это столбовая дорога человечества, все другие пути – тупиковые.